Владимир Путин в документальном фильме «Россия. Кремль. Путин. 25 лет». Полный текст интервью.
Часть шестая: — Один из вопросов, на мой взгляд, очень важный, потому что многих людей, конечно, волновали эти три года спецоперации, когда вот нас провоцируют, провоцируют, провоцируют. Там уже начали ракетами НАТО по нам ударять, и у людей, у многих уже было какое-то желание, что называется, грубо говоря, шарахнуть в ответ. Почему вот такое хладнокровие эти три года? Потому что всё бы вообще закончилось ядерной войной в таком случае?
— Нас и хотели, вы же правильно сказали, нас хотели спровоцировать, хотели добиться того, чтобы мы совершили ошибки, ну и не было необходимости применять оружие, о котором вы сейчас сказали, и, надеюсь, и не потребуется. У нас достаточно сил, средств для того, чтобы довести начатое в 2022 году до логического завершения с нужным для России результатом.
— А вот примирение с украинской частью русского народа, оно возможно, на мой взгляд, в будущем?
— Мне кажется, что это неизбежно, несмотря на всю трагедию, которую мы переживаем сейчас. Это время. Да, это вопрос времени.
— Помню, вы рассказывали одному из моих коллег, что приходили, возможно, в эту часовню, не знаю, когда был «Норд-Ост», и молились. И с какими событиями ещё в стране или в мире вы тоже молились?
— Вы знаете, я уже пытался отвечать на вопросы подобного рода. Дело в том, что у российского человека и у русского человека есть некоторые отличия, скажем, от западного социума. Мы больше думаем о чём-то вечном, о чём-то безграничном, о чём-то высшем.И даже атеисты в это верят. Мне так представляется. И поэтому у человека с такими взглядами, с такими убеждениями, с таким морально-нравственным кодом время от времени возникает желание обратиться к Всевышнему, перекреститься. Ну, для христиан — перекреститься, для мусульман, для иудеев, для буддистов, следуя своим обычаям, обратиться к Господу. И такая потребность внутренняя бывает и у меня. Но перечислять все эти поводы или причины, наверное, не стоит. Тогда, вот в период кризиса с «Норд-Остом», я впервые в своей жизни встал на колени.
— И второй раз мы видели публично, недавно это было в Беслане у памятника.
— Ну да, это всё-таки особый случай, это дети. Это, мне кажется, из тех, кто это пережил, кто это знает хотя бы. Это останется с нами навсегда.
